Неточные совпадения
— Вожаки прогрессивного блока разговаривают с «черной
сотней», с «союзниками» о дворцовом перевороте, хотят царя Николая заменить другим.
Враги становятся друзьями! Ты как думаешь об этом?
Шагов
сотню поручик очень горячился, бодрился и храбрился; он уверял, что «так нельзя», что тут «из пятелтышки», и проч., и проч. Но наконец начал что-то шептать городовому. Городовой, человек рассудительный и видимо
враг уличных нервностей, кажется, был на его стороне, но лишь в известном смысле. Он бормотал ему вполголоса на его вопросы, что «теперь уж нельзя», что «дело вышло» и что «если б, например, вы извинились, а господин согласился принять извинение, то тогда разве…»
Они нас убивают десятками и
сотнями, — это дает мне право поднять руку и опустить ее на одну из вражьих голов, на
врага, который ближе других подошел ко мне и вреднее других для дела моей жизни.
«Я Пуп, но не так уж глуп. Когда я умру, похороните меня в моей табакерке. Робкие девушки, не бойтесь меня, я великодушен. Я Пуп, но это презрительная фора моим
врагам. Я и Наполеон, мы оба толсты, но малы» — и так далее, но тут, достигая предела, ракета громко лопалась, и
сотни голосов кричали изо всех сил: «Пуп!«
— Ребята! — продолжал Никита Романович, — этот молодец не из тех, что вас обидели; я его знаю; он такой же
враг опричнине, как и вы. Сохрани вас бог тронуть его хоть пальцем! А теперь нечего мешкать: берите оружие, стройтесь по
сотням, я веду вас!
В одно мгновение опрокинутые поляки рассыпались по полю, и Кирша, с
сотнею удалых наездников, гоня перед собой бегущего неприятеля, очутился подле того места, где, плавая в крови своей и окруженный трупами
врагов, лежал без чувств Юрий Милославский.
И на том же самом месте, где списана песня Деворы, вечная книга уже начинает новую повесть: тут не десять тысяч мужей боятся идти и зовут с собою женщину, а горсть в три
сотни человек идет и гонит несметный стан
врагов своих.
И если его рота бросится на деревню, как смогут справиться две
сотни людей с втрое, вчетверо, по всей вероятности, сильнейшим
врагом?
А для него и для
сотен таких, как он, этот всероссийский город — очаг духовной жизни. Здесь стали они любить науку, общественную правду, понимать красоту во всех видах творчества, распознавать: кто друг, кто
враг того, из-за чего только и стоит жить на свете.
— А
враг его знает: в окно глядел да увидал, что не тем боком корова почесалась. Помилуйте, ведь обидно: он всего тридцатую тысячу докладает, да и к той до
сотни недостает.
Мурзенко славился в войске Шереметева лихим наездничеством, личною храбростью, умением повелевать своими калмыцкими и башкирскими
сотнями, которые на грозное гиканье его летели с быстротою стрелы, а нагайки его боялись пуще гнева пророка или самодельных божков; он славился искусством следить горячие ступни
врагов, являться везде, где они его не ожидали, давать фельдмаршалу верные известия о положении и числе неприятеля, палить деревни, мызы, замки, наводить ужас на целую страну.
Так что, если казнены тысячи людей, то сколько десятков,
сотен тысяч людей, участвовавших так или иначе в этих делах, развращены этим участием, лишены этим участием последних остатков религиозных и нравственных основ и подготовлены к тому, чтобы, если не ненавидеть еще, то уже презирать людей, совершающих такие дела, и совершать при первом случае те же самые злодейства против тех самых людей, которые теперь заставляют делать их против
врагов своих.